| Главная » Статьи » Ветка серени » Рассказы |
Прости
| Три года назад бывший моряк Роман Закревский в
отличном настроении возвращался из Находки домой. Он ехал за рулем
недавно купленной им иномарки, хотя и подержанной, но в хорошем
состоянии с небольшим пробегом, в багажнике было еще полным-полно
всякой всячины: японская видеодвойка, видеокамера, два магнитофона,
аудио- и видеокассеты и многое другое, а еще подарки жене, дочке, теще
и маленькому сыну Олежке, которому недавно исполнился один год и
которого он уже два месяца не видел. Жена писала, что за это время сын
научился ходить и говорить несколько слов, в том числе «папа». Роману так не терпелось их всех увидеть, что он гнал машину на полной скорости, представляя радостные лица жены, дочки и милую мордашку сына. Он ехал день и ночь, делая лишь небольшие остановки на отдых, заправку бензином и еду, когда он по пути заскакивал в очередной магазин или столовую, чтобы пообедать и снова садился за руль. А за окном расстилалась безбрежная тайга, целый океан разного леса, и уже смело в этих местах хозяйничала Осень. С утра моросил бесконечный дождь, собирались в большие стал последние перелетные птицы, обнажались деревья, ярким, разноцветным ковром лежали листья на влажной земле. А по утрам стеклянной коркой льда покрывались лужицы на дороге и разбивались с хрустом на мельчайшие ледяные брызги под колесами его «Хонды». Молодые пихты и лиственницы сбегались, как девчонки на свидание к большой дороге, то уходили вдаль, а дорога нескончаемым клубком Ариадны все ближе вела его домой, и Роман, привычно крутя баранку, предавался радостным своим мыслям. Машину он надеялся по приезде удачно продать и заработать на этом кругленькую сумму. Поэтому он и гнал ее без напарника – так ему выходило дешевле – ни с кем не приходилось делиться. Дорога эта была ему знакомой – не первый раз, перегонял он по ней машину. Роману хотелось быстрее купить себе квартиру. За 10 лет плавания по морям он так и не сумел приобрести жилье: ютились с семьей по квартирам и общежитиям. Жене это порядком надоело, и не раз выходили у них ссоры на этой почве: - Ты где-то там по заграницам мотаешься, - сердито кричала она мужу, сверкая огромными черными глазами, - а я тут с ребенком в этой вонючей дыре сижу. Одни сопки кругом – глазу зацепиться не за что, ни родных, ни друзей. Надоело по полгода тебя ждать, молодость свою губить. Вот возьму и уеду к маме! И Инна порой так и делала: брала дочурку и ехала в родной город К. к маме на 2 – 3 месяца, заперев их маленькую комнатушку с нехитрыми пожитками в общежитии на ключ и наказав коменданту присматривать. А время шло, подрастала дочь Оксана – вся в отца, такая же светловолосая и голубоглазая, как папа. Однажды, вернувшись с плавания домой, он узнал от соседки, что жена ему изменяет с заезжим геологом, и все про это в общежитии знают. В семье разразился грандиозный скандал, и жена опять уехала к маме, сказав, что насовсем. Роман остался в поселке, а вернувшись на судно познакомился с официанткой Люсей. У них завязался роман, но тут Инна, опомнившись, забросала мужа письмами и слезными просьбами выслать денег – за все время совместной жизни она так и не пыталась найти работу, надеясь на мужа. Он всегда привозил ей приличные деньги, и она весело и со вкусом их быстро тратила, а потом просила еще и еще. А денег и вправду требовалось много – началась перестройка, цены баснословно выросли, и Инна ходила по магазинам ошарашенная ценой привычных вещей, а им приходилось платить за жилье, к тому же Инна любила жить красиво: она дорого и со вкусом одевалась, покупала элитную импортную косметику и дорогое хорошее вино. Кстати, она знала в нем толк, и Роман раньше почти всегда привозил ей из загранки ямайский ром, шотландское виски или пару бутылочек хорошего французского вина. Иногда они ходили в ресторан. Инна, изысканно одетая в вечернее платье с глубоким декольте, и он, невысокий блондин, казался рядом с ней невзрачным. Инна же пользовалась успехом – это было видно по интригующим взглядам мужчин на нее, его жену. Она сидела и сверкала, как новогодняя елка: призывно блестела на губах помада, поблескивал на пышной прическе лак, сверкали длинные золотые серьги, сверкали пальцы, унизанные кольцами. И Роман сидел рядом и любовался ею, а она курила, эффектно придерживая сигареты двумя пальчиками с длинными накрашенными ногтями, она вообще последнее время много курила, особенно после очередной ссоры, а ссоры вспыхивали теперь очень часто и были бурными. Весной они решили развестись. После развода Инна, распродав вещи, уехала к матери в небольшой городок, затерявшийся на бескрайних просторах Сибири. Полгода жила с дочкой у матери, нигде не работая по старой многолетней привычке. Муж по-прежнему присылал ей переводы, но этих денег стало им не хватать, тогда Инна стала писать отчаянные письма бывшему мужу, но он не отвечал, и тогда Инна решилась на крайний шаг: она оставила дочку у матери, взяла билет на оставшиеся деньги и поехала в далекий порт Находку, где в это время находился ее муж. Роман встретил ее неласково: в то время он уже сошелся с Людмилой и уже успел подарить ей машину, привезенную из Японии… Разузнав все от общей знакомой, у которой остановилась, Инна решила во что бы то ни стало вернуть мужа и жестоко отомстить сопернице. Она начала лихорадочно действовать: перво-наперво ночью разбила окна ее квартиры – благо та жила на первом этаже, потом поселилась в общежитии, где жил Роман, попыталась помириться с мужем и, выпив с ним «на брудершафт» шампанского, затащила его в постель. И он опять не смог устоять против ее чар – таинственного блеска глаз, нежного воркующего голоса и ласковой улыбки. О-о! Инна своим женским очарованием могла обольстить кого угодно, не только бывшего мужа! Умная от природы и властная по характеру, она умела подчинить себе нужных ей людей. После той ночи она прожила с ним еще месяц, а потом объявила мужу, что забеременела и будет рожать ребенка. Некоторое время Роман был в замешательстве, а потом помирился с женой – он сильно любил дочь, а тут Инна еще преподнесла ему такой сюрприз. На самом деле беременность Инны была ее чисто женской хитростью, предлогом, чтоб остаться с мужем. Беременность наступила гораздо позднее – когда сильно желаешь чего-то – обязательно получится, а Инна так теперь хотела сохранить свой брак! И вовсе не из любви к мужу, а чисто из своих меркантильных интересов – ей было так удобнее, не надо было зарабатывать самой, а жить очень даже неплохо и именно теперь, когда Роман стал заниматься коммерцией. Сойдясь с мужем, Инна поставила свои условия: он уволится с флота, и жить они будут у мамы, пока не купят свою квартиру. Роман нехотя согласился – да и что ему оставалось? У тещи сейчас находилась его дочка, она уже заканчивала 7-й класс, а жена должна была в этом году родить еще ребенка. И вскоре они переехали в город К., где у тещи была благоустроенная двухкомнатная квартира, а в положенный срок Инна родила хорошенького голубоглазого мальчишку, как две капли воды похожего на отца. Роман без памяти полюбил маленького сына. Без конца нянчился с ним, сам менял пеленки и памперсы, вставал к нему ночью и кормил из бутылочки смесями – у Инны почему-то вскоре после родов не стало молока, но мальчик рос быстро. Вскоре уже узнавал отца, мать, сестренку и бабушку и громко, заливисто смеялся, когда с ним играл отец, щекоча своей бородой. Теперь Роману, как главе семейства, приходилось крутиться больше прежнего, он часто уезжал по своим торговым делам, ездил по деревням, скупал мясо, а потом перепродавал его. Весной он снова собрался в Находку за автотехникой. Инна зашила ему пять тысяч долларов под подкладку куртки, остальные попрятала в карманах, приготовила в дорогу еды, а утром, простясь со всеми и постояв у кроватки безмятежно спящего сына, полюбовавшись на его румяные щечки и светлый вихристый чубчик Роман вышел из квартиры. * * * * * Дела в этот раз пошли удачно, как никогда: два раза удалось ему съездить в Японию. Он купил там и выгодно продал здесь две машины и съездил еще за одной для себя. Теперь оставалось только перегнать ее домой, где его с нетерпением ждали родные. Но было одно «но», что удерживало еще его. Здесь в Находке он встретился с Людмилой – так потянуло его вновь почему-то к этой ласковой и приятной женщине. Люся так обрадовалась ему и встретила его как дорогого гостя. Они провели вместе не одну ночь, а ей все было мало, и она просила его остаться еще и еще… А ночью опять были жаркие объятия и ее страстные поцелуи, и он был, как в тумане, хотя испытывал смутное чувство вины перед женой и в один прекрасный момент все же решился и сказал, что уезжает. Людмила стояла перед ним с распущенными волосами в одной ночной сорочке с оголенной грудью и жалко улыбалась со слезами на глазах и держала его руки в своих, не желая отпускать. Роман нежно погладил ее по плечу: «Ну ладно, Люсенька, прощай. Дай Бог, не последний раз видимся. Что ты меня, как на войну провожаешь? Через 2 – 3 месяца опять приеду, надоем тебе еще, - уговаривал он ее полушутя полусерьезно, а у самого почему-то сжималось сердце – он по-своему любил эту женщину, которая всегда была ему рада и ничего не требовала взамен… А Люся прижималась к нему и с любовью в голосе твердила: - Ты бы не ездил один, а напарника нанял – одному в такую даль, знаешь, я боюсь за тебя. Сообщи сразу, как приедешь, ладно? – и он кивал ей в ответ. - Да что ты, милая? Ничего со мной не случится, не переживай, вот опять глазки мокрые, - и Роман целовал ее еще и еще… Наконец они расстались, и вот третий день он в пути на этой безлюдной дороге, ему порой тут немного жутко ехать одному ночью, но нанимать напарника он не стал – экономил деньги, хотелось быстрей купить собственную квартиру для семьи. От долгого пути Роман устал, у него затекли ноги и нестерпимо клонило ко сну. Дорога шла теперь вдоль какой-то таежной реки с темной, как чай, водой. Вдали теснились хмурые сопки. Тишина, и только фары машины выхватывали по сторонам из темноты то дерево, то куст, а вот дорогу перебежал большой лопоухий заяц, одетый еще по-летнему в серую шубку. Чтобы не задремать, Роман включил свою магнитолу и предавался радостным мечтам своего возвращения домой. Мысленно он уже видел удивленные глаза Инны и Оксаны, когда он выложит им на стол кучу денег – тех заветных зелененьких стодолларовых бумажек, и сразу на другой день они пойдут искать по объявлениям квартиру для покупки. Теперь, наконец, у него была эта заветная сумма. Хватит им ютиться у тещи, под ее пристальным оком и жить по чужим углам. Наконец, у них будет собственный дом и обязательно в нем будет детская для Олежки и комната для Оксаны. Он сделает в квартире евроремонт, как теперь модно, обставит ее современной мебелью. Кстати, такая мебель у них уже была. Молодец Инна, полгода назад об этом позаботилась, даже фортепьяно купила для дочки – ведь Оксана уже три года занималась в музыкальной школе. Все было хорошо, но почему так неспокойно на душе? Может из-за того, что в Находке оставалась его любовь, его Людмила? К жене он теперь особых чувств не испытывал, после ее измены была только жалость к ней, к беспомощной и непрактичной, умеющей только тратить деньги, да безмерная любовь к детям, ради которых он и остался с Инной. С этими мыслями Роман въехал к густой лес. С одной стороны от дороги протекала река, от нее поднимался густой белый туман, а с другой чернел лес. А сон одолевал все сильнее. Роман теперь пожалел, что не остался на ночлег в городке С., который он проезжал днем, а еще пожалел, что едет без напарника. Стараясь стряхнуть остатки сна, он решил выйти из машины и немного размять ноги, но не успел притормозить, как увидел свет фар и услышал резкий сигнал встречной машины, вслед за этим раздался звон лобового стекла, и он почувствовал резкую боль в правом плече. Левой рукой он пощупал это место и понял, что ранен – пальцы его были в крови, и из-под свитера прямо на грудь стекала струйка крови… Ничего еще не понимая, он оглянулся и увидел, как к нему бегут трое – и один с автоматом наперевес… Внезапно вдруг у Романа бешено заколотилось сердце – он понял, что попал в ловушку, и эти люди – бандиты, и пощады ему не будет. Но он хотел защищаться, и выхватил из багажника нож – обыкновенный охотничий нож, который он брал с собой в дорогу и сотни раз резал им колбасу и хлеб, а дверцу машины уже открывал тот бандит с автоматом – рыжий детина в штормовке и коротко сказал Роману: «Брось, парень, твоя песенка спета, выходи!» Роман попробовал было кинуться на него с ножом, но рыжий ловко выбил у него нож и с хрустом заломил ему левую руку за спину, а правая теперь и так висела как плеть. Теряющего силы Романа бросили на заднее сиденье и повезли в старый заброшенный песчаный карьер. Когда приехали, рыжий ткнул его в бок автоматом: «А ну, вылазь, сволочь!» Роман понял, что это конец. С него сорвали куртку и вывернули карманы, вытащив деньги, а потом поставили у края карьера и толкнули вниз, падая, он услышал за своей спиной сухой щелчок автоматной очереди, и последнее, что увидел – это ночное звездное небо и одну падающую звезду, теряя сознание успел подумать – вот и конец, а потом только красные круги замелькали перед глазами, и он уже не почувствовал, как его еще живого наскоро забросали песком и кое-как разровняли это место, а потом рыжий покурил и сплюнул окурок туда, где лежал теперь Роман. Бандиты уехали. * * * * * Напрасно ждала от Романа весточки его старая мать в родном Красногорске, напрасно ждала семья: шли неделя за неделей, месяц за месяцем, а он не появлялся. У Инны опять кончились деньги, и она не знала, что делать, а потом подумала-подумала, продала кое-что из ценных вещей и опять поехала в далекий порт Находку искать мужа. Конечно, первым делом она заглянула к сопернице, Людмиле, но Романа там не было. Людмила, ошарашенная этим известием, сидела бледная и кусала губы: - Как его нет? Что ты говоришь? - Но ведь он было у тебя? Был? Признавайся! – требовала Инна. - Да был, был – не буду скрывать, также, как не буду, что люблю его больше, чем ты. Но ведь он поехал к тебе пять месяцев назад. Что тебе еще от меня надо? – с вызовом отвечала ей Людмила, вконец расстроенная. Инна внимательно окинула взглядом ее фигуру: - Да ты беременна! От него поди? - Да, от него и буду рожать, как видишь! А теперь уходи, - и она указала ей на дверь. Так и уехала Инна ни с чем, узнав только от одного знакомого, что Ромал продал здесь две машины и уехал на третьей «Тойоте-Хонде» не с пустыми руками, сделка у него была удачной. Она прожила в Находке неделю – пытаясь отыскать следы мужа, но все попытки ни к чему не привели. Делать в Находке было больше нечего. По дороге заехала к свекрови Марии Алексеевне, с которой у нее всегда были натянутые отношения, та тоже ничего не знала и только тревожилась о сыне. Так ничего не узнав о муже, Инна уехала в отчаянии домой. И вот она опять в родном городе, у матери с двумя детьми, а маленькому Олежке еще и двух лет нет. Нечесаная и неприбранная, мечется она целыми днями по квартире, а в голове одна мысль – что делать теперь? Мать советует ей подать заявление в различные инстанции, и Инна без устали обивает пороги различных учреждений, но везде ей отказывают в помощи – говорят: надо ждать и ей ничего не остается, как ждать, но подождав еще полгода и так ничего и не добившись, у Инны все валится из рук. Она понимает, что ей надо найти работу, но после стольких лет благополучной обеспеченной жизни, она не могла смириться с тем, что ей надо где-то работать за мизерную плату, да и профессии у нее подходящей нет. И с горя Инна начинает украдкой выпивать. Вино на время притупляло боль, успокаивало, после выпитого не хотелось ни о чем думать, а только спать, спать. Она даже не замечала порой маленького Олежку. Хорошо хоть было кому за ним присмотреть и накормить. А ребенок рос и требовал заботу и внимание, к тому же он был таким шустрым. «Вот веретешко-то, - смеялась бабушка, глядя, как он ловко снует по комнатам маленькими быстрыми ножками или, как пытается сесть верхом на старого рыжего кота, любимца хозяйки. Умный кот терпел все и огрызался только тогда, когда Олежка дергал его за усы. * * * * * Прошел год в томительном ожидании. Теперь они перебивались с копейки на копейку, а Инна так и не нашла себе работу, зато выхлопотала наконец пенсию на детей по потере кормильца – теперь им хотя бы не угродала нужда, но боль от утраты не проходила. Особенно тосковала по отцу дочь. Оксана сильно изменилась за это время, выросла из худенького нескладного подростка превратилась в цветущую юную девушку с хорошей фигурой. Все старые вещи стали ей разом малы – дочь надо было одевать во все новое. У Оксаны появились новые взрослые друзья, она часто уходила по вечерам из дома, стала хуже учиться и грубить матери. Но Олежка был для них самым любимым существом в доме: его нежно любила бабушка – это был ее последний внук. Да и как было его не любить! Белокурый, кудрявый, синеглазый мальчик, в синем бархатном костюмчике, который ему привез отец из Японии, он походил в нем на ангелочка. Олежка уже начинал хорошо говорить и катался на трехколесном велосипеде, как вдруг случилось несчастье. * * * * * В то субботнее утро они сидели, удобно устроившись, в уютной большой комнате – зале, как называла эту комнату бабушка, и смотрели телевизор, болтая о разных пустяках. Как вдруг… Из спальни вышел Олежка с неестественно белым лицом и, дойдя до дивана, упал на руки матери – в кулачке он сжимал пустой флакончик из-под клофеллина – лекарства, которое принимала бабушка от давления. Обезумевшие от горя женщины, бегом понесли ребенка в больницу, которая находилась поблизости. Целые сутки за его жизнь боролись врачи в отделении реанимации, но спасти мальчика не удалось – он умер к утру от остановки сердца… Смерть сына страшно ударила по Инне. Долгое время после его похорон она не могла опомниться: замкнулась в себе, невпопад отвечала на вопросы и только без конца листала альбом, где со всех снимков глядели на нее синие глаза сына. Да еще часто мать с дочкой ходили на кладбище на могилку Олега, его смерть сблизила их, и теперь они старались крепко держаться друг за друга. Только еще чаще Инна стала курить, хотя пить бросила, да седина закралась в ее пышные волосы, и все чаще у нее покалывало сердце, а на гладком и нежном еще недавно лице ясно обозначились первые морщинки. И она теперь не знала, как им дальше жить. Хватит ли мужества ей, Инне, выдержать эти страшные удары судьбы и потерю дорогих и близких людей? Мать последнее время тоже сильно сдала. После смерти любимого внука она долго болела, не вставала с постели, а теперь еле-еле ходила по квартире и чувствовала себя виноватой перед дочерью. А Инне очень хотелось счастья, если не для себя, то хотя бы для дочери, и она подолгу исступленно и часто молилась перед иконой Божьей Матери: «Пресвятая Дева, Богородица, Матерь Божья, прости меня грешную, за смерть сына, за все прости…» | |
| Просмотров: 440 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |