| Главная » Статьи » Прогулка длиною в жизнь » Рассказы |
Карина
| По вечерам Карина сидела, скорчившись в кресле с ногами и завернувшись
в плед, смотрела в раскрытое окно. Отчим приходил с работы, а она опять
не хотела показываться ему на глаза, и хотя ей очень хотелось есть, она
не выходила на кухню. Два года назад мать Карины бросила ее отца и вышла замуж за Зыкова. Кроме нее у матери было еще трое детей от другого брака: две дочери и сын. Первый муж Галины был не то черкес, не то чеченец – горячих южных кровей. Еще до перестройки, он увез жену на свою родину. Когда они познакомились, Зураб калымил тут на железной дороге, Галя работала в станционном буфете. Зурабу приглянулась черноокая, красивая Галина. Они быстро подружились, и он частенько приходил к ней за папиросами, пивом и колбасой, а потом как-то пригласил девушку в клуб железнодорожника, где уже третий день с успехом показывали индийский фильм «Зита и Гита». После фильма, как водится, Зураб проводил Галю домой, где она жила с матерью и сестрой на окраине поселка. Галина была младшей дочерью, старшая сестра Светлана училась в городе и приезжала только на каникулы да на праздники, а Галя осталась с матерью. Веселая, бойкая девушка окончила курсы продавцов и стала работать в привокзальном буфете. В белой кружевной наколке на голове, накрахмаленном фартучке, ослепительно белой блузке и короткой юбочке, обтягивающей крутые бедра, она привлекала внимание многих парней, но она выбрала Зураба, вернее - он выбрал ее. Как-то раз в начале лета хорошим июльским вечером после танцев повел ее в непролазную чащу кустарника, что рос прямо за железной дорогой. Крепко поцеловал в ее в вишневые губы, потом после долгого поцелуя снял пиджак, расстелил на земле и повалил девушку на траву. Сильным движением она вырвалась, встала, поправляя юбку: -Ты что сдурел? - Да, от любви. Ты должна быть моей. - А если я не захочу? - Тогда вместо меня будешь иметь много наших – Ашота, Муссу, Гогу. Выбирай – я или они. Галя заплакала, вытирая слезы платочком и размазывая ресницы, густо накрашенные черной тушью. - Ладно, не плачь. Подумай над моими словами, а сейчас пойдем, провожу тебя домой. Дома Галка разделась, легла в постель и задумалась. Что же ей делать? Выйти за Зураба или… - было даже страшно подумать об этом, а в том, что Зураб выполнит свою угрозу, она не сомневалась. Уехать от матери она не могла – не позволяла совесть бросить ее больную старую. Ведь она вырастила их с сестрой без отца. И она смирилась с предложением Зураба. К тому же он был хорош собою. Высокий, стройный с большими черными глазами, а как он танцевал! И не пил так, как другие в их железнодорожном поселке, одевался чисто и по моде, всегда тщательно брился и одеколонился. В общем, через несколько дней она сказала Зурабу «да», а через два месяца состоялась их свадьба, на которой были друзья и родные, а также Ашот, Муса и Гога, которые теперь относились к ней с уважением, как к невесте друга. А вскоре молодые получили квартиру в бараке на шесть семей, где прожили они десять счастливых лет и нажили троих детей, а потом началась перестройка, и Зураб стал настойчиво звать жену переехать на свою родину. После долгих колебаний и раздумий Галина согласилась, и они уехали в небольшой городок на Северном Кавказе, где жила мать Зураба. Она встретила невестку с детьми приветливо, а вот Зураба словно подменили. Он сразу показал себя с другой стороны. Сказал ей, чтобы она постоянно носила платок, без его разрешения не выходила на улицу, соблюдала все их обычаи и не лезла в его дела, даже, если он возьмет в дом вторую жену - не противилась, а встретила ее как сестру. - Что? Что ты сказал? Другую жену? - Да, другую жену. Я мужчина и мое слово закон. А вскоре и правда привел в дом новую жену – Фатиму, которая была намного моложе Галины… Этого вынести Галина не могла и решила бежать с детьми из этого дома, хотя это было почти невозможно. У нее были кое-какие золотые украшения, еще нажитые ей с тех времен, когда она работала в станционном буфете, а потом в железнодорожной столовой: серьги, кольца, цепочка, кулон. Да еще была скопленная за четырнадцать лет сумма денег на черный день. И вот сейчас сердцем она поняла, что этот черный день настал. Им надо ехать и, как можно скорее! Но, как это сделать? У Галины были неплохие отношения со свекровью, которая хорошо говорила по-русски. Галина решила обратиться к ней и, когда они остались одни на кухне – пекли лаваши для ужина, она сказала: - Мама, вы простите меня, - и заплакала, - не могу здесь больше. Зураб не любит меня больше – Фатиму привел, видно я ему не нужна. Помогите мне уехать домой на Родину. - Вай, вай! Что ты задумала, а если я Зурабу скажу? Ведь он мой сын. А дети как? - Детей я не могу оставить. Мне без них не жить. Ой, только ему не говорите, а то он убьет меня. Помогите мне, или я руки на себя наложу! – молила бедная женщина. Свекровь слушала ее, сдвинув черные, как у Зураба брови: - Ладно, я помогу тебе. У вас с моим сыном давно не ладно. Я все вижу, только молчу, но ты себя не выдай. Будь такая же, как всегда, с ним ласкова будь, не гордись перед Фатимой – она, а не ты его судьба. Я знаю. А теперь слушай, и свекровь наклонилась к ней и стала шептать ей на ухо, боясь, что войдет Фатима: - Через три дня Зураб с Фатимой к ее родителями поедут в аул. Неделю там будут – так он мне сказал. А ты беги – автобус утром пойдет от вокзала в семь утра. К тому времени готова будь. Деньги у тебя есть на дорогу? Галина кивнула головой, - «Есть». - Я тебе еще добавлю на первое время – детям пить есть надо. Пока ты на работу устроишься. Галина обняла свекровь – сухонькую горбоносую старушку – бабушку ее детей, поцеловала и заплакала: - Спасибо вам, мама. Век не забуду. Только не говорите о моем решении никому. - Я не скажу, сама детям не проговорись – они отцу могут проболтаться. Жалко мне тебя. Вижу, как маешься, места себе не находишь. Ну и езжай. Аллах с тобой. Только Зурабу вида не подавай. И Фатиме тоже. Она ленивая, делать ничего не умеет, но ничего, научится, молодая еще. Ты, как устроишься, мне письмо напиши. У меня на почте знакомая есть – передаст и не скажет никому. - Ладно, мама. Три дня прошли, как в тумане – томительно долго тянулось время. Зураб, кажется ни о чем не догадывался. Накануне только сказал ей: - Нам с Фатимой съездить к ее родителям надо – калым с них получить, как договаривались, еще не весь отдали. Недельку там будем, чтоб дома все в порядке было и ты из дома – ни шагу – поняла? - Поняла, - опустила голову Галина, еле скрывая свою радость. И вот они уехали, а Галина стала собираться. Детям объяснила, что поедут в гости к бабушке. С собой взяли самое необходимое: теплые вещи на зиму – приближалась осень, документы, деньги, да свекровь собрала сумку еды на дорогу: сыра, яиц, лавашей, сама зажарила курицу в духовке, насыпала мешочек кураги, изюма, положила еще сушеной яблочной пастилы со словами: «Это внукам, дорога длинная – ребятишки лакомиться будут». Ночь Галина провела в тревоге: «А ну муж вернется, что тогда? Ведь он ни за что ее не отпустит», - и она не смыкала глаз, заснула лишь на рассвете, а там уж свекровь будит ее: - Ну что? Не передумала? - Нет, мама. - Тогда пора вставать, поднимай детей, а я завтрак приготовлю. Завтрак получился царским: свекровь приготовила долму – все любили это кушанье – мясо свежей баранины, запеченное в виноградных листьях – очень вкусно и сытно. Они быстро поели, запили козьим молоком, оделись и присели на дорожку по-русскому обычаю. Потом женщины обнялись: - Ну, не поминайте лихом, мама, - сказала, вытирая слезы Галина. - И ты нас прости, дочка, - свекровь поцеловала детей, они же сидели, как воробышки, спросонку ничего не понимая. - Ну, пора. Я провожу вас только до ворот, а то, не дай аллах, увидят соседи, Зурабу скажут – тогда и мне не сдобровать. Они вышли в предрассветный туман, молочными клубами окутавший дальние горы. Почти бегом дошли до автостанции, взяли билеты до Грозного и успокоились только в автобусе. Пассажиров было немного, все в основном ехали на базар. Знакомых среди них к счастью, не было. Автобус быстро катил по извилистой горной трассе. Дети вскоре уснули, и лишь мать зорко поглядывала по сторонам, силой воли не давая себе уснуть, хотя ей нестерпимо хотелось спать после бессонной ночи. В общем, до Грозного доехали быстро, а там сели на поезд, и только тут Галина почувствовала себя в безопасности. И пока они с небольшой пересадкой ехали до Сибири – по ночам она крепко спала. Доехали благополучно до Новосибирска, а там взяли билеты до станции своей, куда приехали в четыре часа утра, а на рассвете уже переходили по высокому мосту речку, сонные ребятишки жались к матери и осторожно ступали по замшелым скользким доскам, а внизу блестела вода, кое-где на берегу виднелись фигурки рыбаков в дождевых плащах, а то и на середине реки в лодках. И когда, не веря себе, ступила Галина на родную землю, слезы радости покатились по лицу, и решила она никуда отсюда больше не уезжать, как бы трудно ей ни пришлось. Почти бегом, таща за руку младшенькую дочку Амину дошла она с детьми до родного дома – благо от вокзала было недалеко. Вот береза под окном, вот черемуха, еще посаженная мамой в детские годы Галины. Она с волнением постучала в окно, раз, другой, третий. Все было тихо, только истошно лаяла соседская собачонка. Наконец в окне показалась седая голова матери. Она всплеснула руками: - Ой, ты, что ли Галина! Да с ребятишками! Сейчас, сейчас я открою. Ой, дорогие мои приехали. Мать-старушка обняла дочь, внуков: Слава Богу, а я сон вчера видела. Ногу будто на покосе литовкой обрезала. Кровь-то как хлынет! Вот и сон в руку – кровные мои приехали. Вы совсем или погостить? - Совсем мама. - Ну и, слава Богу. Он мне никогда не нравился. Пусть только сунется суда. Я его ухватом огрею. Галина заметила, что мать сильно постарела и совсем поседела. Ребятишки тоже во все глаза растерянно смотрели на бабушку – уже успели отвыкнуть. - Ну, раздевайтесь и ешьте пирожки с картошкой, вчера, как будто знала, что приедете, напекла. Вот молоко пейте и спать. Время раннее. Устали, небось, с дороги-то? И ты, Галя, ложись, отдохни, - спорить с матерью было бесполезно, и вскоре все дружно спали в материнском доме, и Галине было хорошо как никогда. Как будто она вырвалась из страшной неволи. Засыпая, она представляла, что муж ее скоро приедет домой, и как он будет злиться, когда узнает что она сбежала от него с детьми. Он, превративший ее в бессловесную работницу, почти рабыню. Да еще увезла ребятишек. Но сюда-то он не сунется. Он знает характер тещи. Пусть новых детей себе нарожают со своей Фатимой. А через несколько дней в далеком чеченском селении происходило следующее: Зураб, вернувшись, домой с молодой женой, не обнаружил Галины с детьми. -Ах, шайтан! Где она? – обратился он к матери. - Откуда же мне знать? Уехала наверно к своей матери на родину. Я ничего не видела – когда она успела? - Ты мне зубы не заговаривай! – сама, наверно, помогла ей бежать? – грозно сверкал очами разъяренный сын - поклянись аллахом, что не помогала ей! Бедной женщине ничего не оставалось, как сказать: - Да клянусь аллахом, я и видеть не видела, и слышать – не слышала! В больницу к врачу ходила давление померить, пока там в очереди просидела, прихожу, а их след простыл. Да что ты так волнуешься? Сам ведь вторую жену в дом привел, а она русская – у них обычаи другие. Ну и относился к ней плохо. Я же все вижу, давно заметила, что неладно у вас. Что ей оставалось делать? И не вздумай вслед за ней ехать. Дай ей свободно пожить! А у тебя другая жизнь начинается. А в Чечне и правда началась другая жизнь: к власти пришел генерал Дудаев. Все изменилось. Дудаев стал сколачивать армию. Вербовал всех добровольцев. Таких было тысячи, среди них был и Зураб Мирзоев, бывший муж Галины. А потом пошло противостояние Москве, где тоже начались перемены. Советский Союз развалился. После Горбачева президентом стал Ельцин и в 96-м под Новый год ввел войска в Грозный. Во время первой чеченской был убит Зураб. Фатима так и не успела родить ему сына, и он до самой смерти очень тосковал по детям. О смерти Зураба узнала Галина из письма свекрови: - Ты теперь окончательно свободна, устраивай себе жизнь – ты еще молодая, - писала она ей. А Галине и в правду не было еще и сорока лет. Моложавая, с румяным, цветущим лицом, и ямочками на щеках, она все еще нравилась мужчинам, но понимала, что у нее трое детей, и далеко не каждому будут нужны ее дети. Но нашелся на ее долю кочегар Петя Митин тихий, неразговорчивый, скромный, кудрявый с глазами светло-голубыми. Из-за своей скромности он оставался в холостяках до тридцати пяти лет. Жил он по соседству и не раз бросал на нее при встрече робкие, но выразительные взгляды. В такие минуты Галина думала: «А что? Мужик тихий и пьет вроде мало, работает и жильем обеспечен», - но первая заводить разговор не хотела. Сама она уже не работала в столовой, так как ее закрыли в перестройку, когда цены взлетели, и тарелка супа стоила пять рублей старыми советскими деньгами. Кто из рабочих позволил бы себе такой суп есть? Брали с собой на работу кто что мог: кусок сала, яйца, хлеб и прочую снедь, а то в буфет забегали к Семеновне за пирожками. Семеновна после Галины так прижилась в этом буфете, что калачом не выманишь. И, когда шла она открывать свое царство – так все на ней и шевелилось: и могучая тяжелая грудь, и копна темных волос без единой сединки, уложенных в высокую прическу, и литые бедра. Эх, хороша Семеновна, да не наша! – завидовали мужики ее мужу – машинисту тепловоза, и всегда нарядная, всегда одета по моде и лет-то сколько – не определишь ей. Другие одногодки-женщины, что за партой вместе сидели, состарились вовсе, а ее и время не берет. Ходит павой по станции, да и только. А Семеновна, женщина хоть и с виду строгая, простая и сердечная была и знала Галину еще девчонкой, жалела ее с ребятишками. Ведь еще баба в соку, а одна-одинешенька. Нет рядом крепкого мужского плеча. И решила она ее с Петей Митиным покороче свести – он ей братом двоюродным приходился. И пригласила раз обоих по грибы на своей машине, но с условием: ребятишек не брать. Галина согласилась. Когда утром подошла к дому Семеновны и стали рассаживаться в машину, увидела кроме мужа Семеновны Петю Митина. Сидеть тоже рядышком пришлось. Выехали в сосновый бор. Солнце еще только поднялось над горизонтом. На грибное место приехали скоро. Грибов было много. Больше других попадались маслята, рыжики, лисички, но встречались и белые грибы. Часам к трем они насобирали полные корзины. Как-то оказалось, что Семеновна с мужем ушли далеко вперед, а Галину с Петей оставили далеко позади. Они шли не торопясь. Петя оказался отличный грибник. Он быстро наполнил свою корзину, потом взялся помогать Галине. День был чудесный. Начало августа, когда после дождей грибов в этих местах было видимо-невидимо. Выбирали только самые лучшие. Понемногу разговорились. Галина сразу поняла уловку Семеновны и ждала, что из этого получится, но получилось, как нельзя кстати. Когда все собрались вместе, сели обедать на траве. Шуткам и смеху конца не было. Отдохнули, поели, выпили пивка и поехали домой. Галину подвезли к самому дому. Петя несмело протянул ей свою полнехонькую корзину со словами: - Вот бери и соли, а я к тебе зимой загляну как-нибудь попробовать, - все весело рассмеялись, а Семеновна поддакнула: - Правильно, Петя, знаешь, как к женщине подойти. С тех пор он стал заходить к ней по вечерам, а осенью они расписались и стали законными мужем и женой. Галина переехала к нему в благоустроенную квартиру, а дети наотрез отказались – они к тому времени были уже большие и остались с бабушкой. Галина каждый день забегала к ним. Зимой мать сильно болела и уже не могла вставать. Галина варила и кормила всех, а потом бежала к мужу. В феврале матери стало совсем плохо, а спустя неделю не стало. Перед смертью она подозвала дочь и сказала ей: «Принеси икону Богородицы». Дрожащими руками взяла икону, перекрестила дочь, прошептала молитву «Отче наш» и напоследок сказала: «Береги детей и храни вас господь». На похороны пришло пол поселка – все знали и уважали Анну Филипповну. Сестра Света приехала из города с мужем и детьми и все расстраивалась, что не смогла попрощаться с матерью, вырастившей их без отца. - Света, а знаешь – у меня будет ребенок от Пети. Как ты думаешь, рожать мне или нет? - Тут и думать нечего – рожай. Вот Петр обрадуется! - А я боюсь чего-то, - призналась сестра. - Ничего, родишь – не в первый раз. Для полноты семьи - надо. А срок, какой? - Да уже три месяца. - А мама знала? - Нет. Я не успела ей сказать. - Рожай, а я помогу, чем могу. Через полгода у Галины и Пети родилась дочь Карина, очень похожая на отца. Такие же большие светло-голубые глаза, кудрявые волосы, прямой нос и маленький ротик. С первых же дней из роддома отец полюбил Карину больше, чем мать, а Галине надо было заботиться и о других детях. Когда Карине исполнилось семь месяцев, она стала оставлять дочку со свекровью, а сама пошла работать на рынок частным предпринимателем. Каждую неделю ездила она на оптовую базу в город, возвращаясь каждый раз с тяжелыми сумками. Она торговала мужской одеждой. Торговля шла у нее ходко. Петя работал в той же котельной. После базара, сдав товар на хранение, Галина бежала к детям, варила ужин, проверяла уроки, потом бежала на другой конец поселка к свекровке, забирала дочь и шла домой к мужу. В годик Карина пошла, первое ее слово было «папа». И потом, когда подросла, она очень любила отца. Галина была занята по горло своими делами. Домой приходила поздно, а иногда оставалась ночевать у детей, хотя подругам по рынку говорила, что очень любит Петю, что он такой мужчина, что лучше ее первого мужа, а Зураб был очень горяч. Петя, не избалованный женским вниманием, терпел все и считал их отношения нормальными. Он отдавал жене зарплату, дарил подарки на день рождения и восьмое марта, нежно ласкал ее в постели, а ей все казалось не то… Она привыкла к горячим страстным ласкам Зураба и в чем-то чувствовала себя обделенной. Да к тому же Петя зарабатывал совсем мало. Он был без ума от дочки, маленькую сам кормил из бутылочки, стирал пеленки, сидел у кроватки, когда болела. А Галине хотелось одного – поднять детей. Спасти ее мог только рынок. От тяжелых сумок и последних родов у нее стали болеть ноги – появился варикоз. Она все больше стала курить. Пете это не нравилось, но он терпел все: ее бесконечные отлучки, ее по меньшей мере прохладное отношение к младшей дочери, к нему. А У Галины начались проблемы со старшей дочерью: в семнадцать, не успев окончить школу, она стала гулять с мужчинами намного старше себя. Повторилась история матери. Галине нужно было много работать, а ее отвлекали младшая дочь и муж. Зарплаты Пети хватало только на хлеб да молоко и оплату квартиры. Она залезла в большие долги и не знала, как из них выпутаться. Пришлось продать материнский дом и купить маленькую избушку для всех своих почти взрослых детей. Галина разрывалась между старшими детьми и мужем. Сажала большие огороды, тщательно за ними ухаживала, причем помогала ей одна только старшая дочь Алька. Сын Жорка втянулся в дурную компанию и однажды в пьяном виде с дружком угнал чужую машину. Они, накатавшись, разобрали ее на запчасти, и продали и на вырученные деньги кутили, пока их не поймала милиция. Жорку посадили, хотя она нашла адвоката, но он был уже совершеннолетний и осенью должен был идти в армию. Жорке дали три года общего режима. Сердце матери разрывалось от горя. Она хотела спасти других детей, тем более что старшая Алька и средняя Амина начали погуливать с кавалерами, а потом она узнала от Амины, что Алька беременная на четвертый месяц… Аборт делать было поздно. Она смирилась с этим и стала ждать внука. У Альки в срок родился смуглый черноглазый мальчик. Про отца ребенка дочь сказала, что он узбек. Бабушке пришлось все купить для внука, вплоть до ванночки, кроватки и коляски. Все брала в кредит и еще больше залезла в долги. А Петя вдруг стал выпивать, когда она приходила от детей измотанная и принималась готовить ужин, то замечала, что муж навеселе или уже в постели отвернулся к стене и спит похрапывая. А Галина оставалась одна со своими мыслями и заботами. Так прошло еще несколько лет. Однажды она не была дома дня три или четыре – приболел маленький Димка, и Галина по вечерам нянчилась с внуком и совсем забыла про мужа и младшую дочь. Дочка сама пришла к ней бледная голодная и сказала, что отец просит придти ее домой. - Карина, ты видишь – Димка болеет. Алька на работе. Я только с базара пришла. Сейчас сварю обед и поеду. Она пришла домой уже вечером. Муж был абсолютно трезвый. Он как-то необычно посматривал на нее. А потом спросил: - Ты больше не любишь меня? - Почему ты так решил? - Ты все время бросаешь нас с дочкой, а сама черт знает где! - Да как ты можешь так говорить! – возмутилась Галина – Ты прекрасно знаешь, где я бываю. - А зачем ты замуж за меня выходила, зачем родила Карину? Она уже отвыкла от тебя. Ты ей, как чужая. Краска бросилась в лицо Галине. - Я стараюсь семью обеспечить, а ты спишь целыми днями после смены, на твои копейки неделю не проживешь. И, если ты будешь диктовать мне свои условия, я подам на развод, - вырвалось у нее само собой. - Ты подашь на развод? – переспросил ошеломленный муж. Ну что ж подавай. Только дочь я тебе не отдам. - Ну, это мы еще посмотрим. Они легли спать, отвернувшись друг от друга, а утром, наскоро позавтракав, Галина побежала на базар. Привычно достала сумки из камеры хранения, растянула палатку, развешала товар. Вскоре к ней подошел мужчина уже в годах, крепкий, высокого роста, худощавого телосложения. - У вас есть брюки на мой рост и размер? – спросил он, улыбаясь. Галина улыбнулась загадочно ему ответ. - Для вас все найдется. У меня все размеры и модели разные, вчера только привезла, выбирайте и примерим, - любезно предлагала она свой товар. Мужчина померил три пары и наконец выбрал светлые брюки, цвета кофе с молоком. - А может рубашку подберем к брючкам? - Ну давайте подберем – у сестры юбилей скоро, будет много гостей, а нового ничего нет, - озабоченно сказал мужчина. И тут опять услужливо засуетилась Галина, подыскивая покупателю подходящую рубашку. Вскоре в тон к брюкам подобрали рубашку. Все точно было по фигуре. Мужчина вытащил из кармана большое портмоне, достал из толстой пачки тысячных купюр одну и подал Галине деньги. - Приходите еще, если что понадобится, у меня всегда широкий ассортимент, - подавая богатому незнакомцу сдачу, - говорила Галина. В тот день у нее так и шли покупатели, и выручка была хорошей, как никогда. Незнакомец и правда пришел через несколько дней, но не один, а вместе с молодым человеком. - Здравствуйте, вот привел сына. Приоденьте его по своему вкусу. Галина приветливо заулыбалась: - Одну минутку. Давайте вам под ваши синие глаза голубую рубашку и брюки чуть потемнее, чем у вашего папы. Парень с удовольствием себя оглядел в новом наряде и остался доволен. - Ну ладно, пап, я пойду на работу, а ты сейчас куда? - А я домой ненадолго, потом на пилораму. - Знаете, вы так хорошо обслуживаете, - обратился незнакомец к ней, когда сын ушел. - Даже не знаю, как вас благодарить. Кстати, как вас зовут? - Галина, а вас? – и тут она решила закинуть удочку – протянула ему руку, а он дольше обычного задержал ее в своей. - Александр Петрович. - А что ж вам супруга не помогает гардероб подбирать? Лицо Александра Петровича помрачнело: - Да вдовец я уже три года. Умерла моя хозяйка от рака. Эх, да что говорить об этом, - вздохнул он. - А вы-то замужем? - Да, как бы вам сказать – и, да и нет. Тут к Галине подошли еще покупатели, и Александр Петрович ушел попрощавшись. А вечером, когда она пришла домой, муж был мертвецки пьян. Она не осталась ночевать – ушла к детям и забрала с собой Карину. Утром, протрезвев, Петр пришел к ней за дочерью. Галина заслонила собой дочь и решительно сказала ему: - Она пойдет сегодня на рынок. - Что?! Нечего ей с таких лет по базарам шляться. Пойдем со мной, доченька. Там баба нам пирожки напекла, и компот сварила, пойдем. У Петра мать жила по соседству с ним и частенько наведывалась к сыну. Галину она невзлюбила с первого дня их совместной жизни часто твердила ему, когда он был один: - Что это за жена у тебя? Даже поесть толком не сварит – на что Петр смущался и говорил: - Мама, не вмешивайтесь, - это наше семейное дело. - Как не вмешиваться? Ночь дома – три нету. Нет, это не жена, не такую тебе надо, да и мать она плохая. Пропадаешь ты с ней, брось ее, разведись, а Карину не отдавай – без нее воспитаем. Петр молчал, но в душе соглашался с матерью. А дальше события развивались стремительно: Александр Петрович Зыков сделал Галине предложение прямо на ее рабочем месте. Она растерялась и попросила время на раздумье. Подруги по рынку после его ухода руками на нее замахали: - Да ты знаешь, кто он? Да чего тут раздумывать – тебе счастье привалило, подруга. У него лесопилка своя, дом огромный, две машины и сам непьющий. Так что бросай Петра и выходи за Зыкова. С ним, как за каменной стеной будешь, - зачастила соседка Зыкова – Клава. - Ну, у меня же дети. - А что дети? - Амину и Карину с собой заберешь, Альку замуж выдашь, а Жорка из тюрьмы придет – останется жить в твоей избе. Хотя Карина с отцом наверно захочет остаться. - А кто ее спрашивать будет? Да она через несколько дней сама от него прибежит. - Вот и выходи замуж и поскорей, а то у нас на станции сама знаешь, сколько баб-одиночек – мигом отобьют. Галина подумала-подумала и решила посоветоваться со средней дочкой Аминой – она знала, что дочь у нее такая умница, что лучше всех рассудит и подскажет матери правильное решение. Хорошим весенним вечером, когда на землю ложились синие сумерки и старшей дочери не было дома, она обратилась к Амине. -Ты понимаешь, доченька, Зыков мне предложение сделал. Что ты на это скажешь? Амина посмотрела на мать лукаво блестящими черными глазами, как бы оценивая ее: - Мам, а ты еще ничего. Вон, какая фигура – крепкая, статная, и на лицо ты не старая. Морщин почти нет. Недаром он в тебя влюбился! Мам, я тебе так скажу – счастье тебе привалило, соглашайся и выходи за него. Да за него молодая пойдет, а ты сомневаешься, и родня у него богатая: сестра – профессор в Новосибирске, брат – адвокат известный в городе – я все узнала, недаром в суде работаю. - А Карина? Она же отца любит. - А что Карина? Ну, побесится немного и привыкнет. Конечно, она папочку своего непутевого любит, но скоро забудет. Ты не волнуйся - все будет о,кей, мамуля,- сказала ее умная дочь. И Галина решилась, а когда через три дня в доме появился Зыков и опять сделал предложение, она согласилась. На другой день она подала заявление на развод, а вечером Зыков перевез ее в свой дом. Карина осталась с отцом, но он гулял неделю после ухода жены, а потом назло ей стал приводить домой молоденькую соседку, Карина не выдержала и прибежала к матери. Так началась у нее новая жизнь в большом красивом доме Зыкова. Мать поселила ее вместе с Аминой, но Амина – страшная эгоистка и модница, любила только себя, вела свою беззаботную жизнь, хотя уже работала и получала зарплату, которую всю тратила на себя. Она часто ездила в большой город, который находился в четырех часах езды на автобусе или поездом. Там она ходила по бутикам на распродажи, набирая кучу изящных вещиц по сходной цене. Она любила дорогую косметику, золотые украшения, хорошую обувь. В личной жизни она тоже вела себя, как хотела: гуляла с парнем, пока он ей не надоест, потом находила другого, частенько приходила домой за полночь, открывая тихонько дверь своим ключом. Несмотря на то, что у нее водились деньги, она никогда не давала сестре ни рубля, не разрешала ей даже прикасаться к своим вещам и косметике, все время, покрикивая на нее, и вообще считала сестру недалекой. Галина теперь жила на широкую ногу – всю жизнь привыкшая считать каждую копейку, она больше не нуждалась в деньгах. В постели Александр тоже оказался ласковым и нежным «зверем». К ее детям, ей казалось, относился хорошо, особенно к Амине. Выделил им самую лучшую большую комнату с большим телевизором и музыкальным центром, удобными кроватями, большим зеркалом, мягким диваном, креслами, шифоньером и столом для занятий. Старшая дочь Алька с маленьким сыном частенько приходила обедать и ужинать, мать давала ей продукты и деньги, а вот с младшей дочерью было сложнее, но заботы о новом муже отнимали у Галины много времени. Зыков вставал рано, а Галина еще раньше – чуть свет, быстро готовила ему завтрак и обед. Муж любил вкусненькое, и Галина старалась угодить ему. Запекала в духовке окорочка до хрустящей корочки, поливая их сметаной, жарила котлеты, пиццу, блинчики с мясом и другую снедь. Зыков ел с аппетитом, потом звонил по сотовому телефону своему помощнику, давал указания и ехал на работу, по дороге обговаривая, сколько древесины осталось на складе, сколько закупать леса-кругляка, сколько продать бруса, сколько нарезать плахи и другие вопросы. На пилораму, которая находилась недалеко от станции, приезжал быстро, по-хозяйски обходил свои владения, сам кормил свою любимицу-овчарку Дженни, которая охраняла лесопилку с двумя другими собаками. Потом проверял квитанции, счета, фактуры, договора на поставку леса. И так каждый день, вникал во все мелочи, ругался с кем-то матом по телефону, горячился, обладая вспыльчивым характером, но быстро отходил. Рабочие слушались его беспрекословно. Рамщики – Василий, Иван и Максим умело и быстро заученными быстрыми движениями распиливали пихту и сосну и или кедр на плаху, брус, штакет, из отходов делали дранку, горбыль - только летели из под ленточной пилы свежие пахучие стружки и опилки, и такой аромат леса был кругом! Дело давало неплохой доход, и у него уже лежала кругленькая сумма в банке. Часть ежедневной выручки он отдавал жене, и она тратила эти деньги, куда хотела. Большая часть, конечно, уходила на продукты. На остальные помогала детям, покупала обновы. За несколько месяцев жизни с Зыковым она развелась с Петей, пополнела, посвежела. За заботами о новом муже и хлопотами по дому она совсем мало времени уделяла своим дочерям. А они жили своей жизнью: Амина стала часто задерживаться, а то и вовсе не приходить домой. Она и не скрывала от матери, что у нее есть парень, но успокоила: - Не беспокойся, мамуля – в подоле не принесу. Олег из хорошей, обеспеченной семьи и сам не промах – бизнесом занимается. По утрам после завтрака она уходила из дома нарядная, благоухающая французскими духами, но мать за нее не очень беспокоилась. Она знала, что Амина в случае чего даст сильный отпор и, если строит сейчас глазки молодому бизнесмену – значит так надо. Может, выйдет удачно замуж, станет богатой. А Карина последнее время совсем замкнулась в себе. Не хотела ни с кем разговаривать, даже с матерью. Старалась не встречаться с Зыковым, а если встречала его ненароком на кухне, то отводила взгляд и уходила быстрее в свою комнату. Однажды, когда отчима не было дома, она делала уборку и, протирая пыль на телевизоре, поправляя антенну, уронила нечаянно небольшую, но дорогую вазу. Ваза разбилась на мелкие куски, и как раз в это время бесшумно вошел Зыков. Увидев осколки вазы, он подошел к падчерице, крепко схватил ее за локоть и стал выговаривать: - Ты что? Без году неделя в этом доме, а уже дорогие вазы бьешь? Это подарок от моей покойной матери. А ты разбила. Эх, ты! – глаза его горели ненавистью к ней. Карина не выдержала и заплакала, вырываясь: - Отпустите меня! Пропади пропадом все ваше добро и эта ваза! - Что ты понимаешь, девчонка! – и Зыков размахнулся и ударил ее по щеке. Карина, наконец, вырвалась из его сильных цепких рук и, опрометью выскочив из дома, побежала к отцу. Но там ее встретила бабка. Она неприветливо оглядела девочку, ее красное от слез лицо, покачала головой и спросила: - Зачем пришла? - К отцу. Бабуля, я не могу там жить, заберите меня. - А зачем? У него теперь другая семья есть, и ребенок будет. Нет, милая, живи с матерью. Мне не по силам еле хожу - Карина ушла ни с чем, вконец расстроенная, давясь слезами. Куда теперь? Подумав немного, пошла к старшей сестре Альке, но та тоже не захотела ее принять, ей хватало своих проблем. До вечера Карина была на реке, загорала, купалась, хотя вода была еще холодной, бездумно бросала камешки в воду, стараясь, чтобы камешек пролетел по воде скользя «блином», и у нее это получалось. Лишь поздно вечером пришла домой – окно их комнаты было приоткрыто, она влезла в окно, и тихонько легла в постель. Утром встала и, когда отчим ушел, попросила у матери поесть. - А где ты была вчера целый день? Где? Я тебя спрашиваю? Александру нагрубила. Смотри, а то к отцу тебя отправлю! Карина заплакала. - Нечего реветь – радоваться надо. Живете, как у Христа за пазухой. Ну, скажи, чего тебе не хватает? Карина молчала, старалась изо всех сил не нагрубить. Мать не понимала ее совсем, но все-таки налила ей полную тарелку супа, хотя у Карины голова кружилась от вкусных запахов – мать утром жарила мужу окорочка, пекла блинчики с мясом. Девочка быстро поела, выпила компот и молча пошла в свою комнату. Ей казалось, что мать не любит ее, и не любила никогда… Она не знала, что же ей теперь делать, как вести себя с отчимом, как жить в этом постылом доме. Единственной радостью стал приезд тети Светы – сестры матери, общительной, жизнерадостной женщины. После завтрака они ходили купаться, а потом тетя Света угощала Карину мороженым, фруктами, фотографировала на память. В жаркий полдень они вместе зарывались в горячий песок, потом со смехом снова лезли в воду и плавали наперегонки. При тете Свете мать стала добрее, но даже при тете, как только в доме появлялся Зыков, Карина пряталась в своей комнате и сидела, закрывшись тяжелой шторой в уютном кресле, стараясь не попадаться отчиму на глаза. А он знал, что она боится его и, ложась спать, обнимал Галину и, успокаивал: - Ничего, привыкнет. Куда она денется? Не переживай, - и засыпал ее ласками так, что Галина забывала обо всем на свете… Раз как-то Светлана вечером зашла на кухню и спросила сестру: - Ты еще не поливала? Давай я пойду полью со шланга? - Ну, если хочешь – полей, а потом ужинать будем. - Нет, ты мужа сначала накорми, а потом мне с тобой поговорить надо. - Да? И о чем же? – поинтересовалась Галина. - О Карине. - А что о ней говорить? Грубиянка, дерзит Саше и мне, неблагодарная. - Ладно, ладно, успокойся, ужинайте, а потом выйди в сад. Минут через сорок Светлана управилась – полила все грядки, а их у сестры было много, и все тут радовало глаз: и сочная зелень шпината, и сельдерей, и петрушка, и даже кинза. Острые ярко-зеленые перья лука торчали, как копья. Тут же пышно разрослись в большом парнике баклажаны и перцы, а первые огурчики уже можно было рвать на салат и окрошку. В саду созревала красная смородина и малина. Светлана присела на скамеечку возле какого-то странного деревца, на котором спели красные ягоды по вкусу, напоминающие то ли черемуху, то ли черешню. Светлана поглядела на небо – оно было нежно-розовым, а потом вдруг запылало алым цветом, обещая на завтра хороший ясный день. Залюбовавшись закатом солнца, она не заметила, как к ней подошла сестра, присела рядом, закурила: - Ну о чем ты хотела со мой поговорить? Насчет Карины? Я угадала? - Да о ней. Ты понимаешь – она страдает. - От чего страдать ей? Сыта, одета, обута, в тепле. Живет, как кошка, дома боится посуду помыть, лентяйка. - Погоди, погоди. А что у нее в душе сейчас ты знаешь? - Да ненавидит она Сашу. А что он ей сделал? Приютил нас всех, самую лучшую комнату отдал им, а она зверем на него смотрит. Кому это понравится? - Да, я это понимаю. Но ты же знаешь, как он с ней обошелся, ударил даже. Она теперь боится его. Ты меня извини, конечно, но ты можешь ее потерять, а она у тебя младшенькая самая. - Раз ты такая жалостливая, забирай ее к себе. - Нет, не сейчас, а после девятого класса, если ты не возражаешь, - пусть приезжает учиться. Я ее не обижу. Не могу я смотреть, как она мучается. - А ты думаешь, мне приятно, когда она ходит надутая, ни с кем не разговаривает? Долго они еще сидели так, пока Галина не вспомнила: - Да вы же с Кариной голодные! Ну-ка пойдем в дом – я сегодня такой плов сварила – пальчики оближешь! - Да, да, пойдем. Мы с Кариной и правда голодные, как волки. Знаешь, как здорово мы сегодня купались!< | |
| Просмотров: 587 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 3.7/3 |
| Всего комментариев: 1 | ||
| ||
